небо колет глаза туманом, трудно дышит почти в макушку; в этой серости нет изъянов, только изморось сыплет стружкой, облепляет всё тело в кокон из тугих неразрывных капель и рисует надежды в окнах тех, в чьих душах - сплошная накипь, стены комнат - в разводах старых, переклеенные обои, оборвавшийся провод, даты позапрошлой эпохи роем по блокнотам ютятся, помнят всё, ушедшее без возврата; я, наверное, им не ровня, да и этому только рада; я, конечно же, только призрак, приращение аргумента, и душонки моей огрызок всё же теплит немного света; я иду по дороге странной - длинной-длинной, ведущей в небо; небо колет глаза туманом, и собака плетётся следом; я кормлю её, глажу спину и до визга чешу за ухом; я - бракованная, но мина, не взрываюсь, но здесь так глухо, что, наверное, даже взрыва не услышит никто в округе; небо рвётся, но как-то криво, выпуская лучей потуги; я, конечно же, им не ровня, и не грею кусок планеты, незначительна и бескровна, без претензии на сонеты, но война моя - в каждой строчке, в каждом слове и человеке, пусть без ружей и ставок очных, переплав через злые реки, но - без тыла и гарнизона, без союзников и подмоги; в бурю, в штормы и в межсезонье я воюю, живу тревогой, что вот-вот - и устанут руки, знамя выпадет из ладони, полотнище утащат вьюги, а древко здесь земля схоронит; день за ночью такие войны происходят почти что в каждом, каждый - маленькая, но бойня, и воюет с собой отважно, и поэтому очень нужно знать и верить, что рядом с нами, есть те люди, кто в миг последний из ладони подхватят знамя.